Boney M, Donna Summer, Eruption — классики эпохи диско — имеют две общие черты. Во-первых, трудно пережить новогоднюю ночь в Украине, не услышав хотя бы один из их хитов (даже если вы сами их не слушаете, это сделает ваш сосед, и он будет проигрывать их на полную громкость). Во-вторых, несмотря на англоязычные названия и тексты песен, эти исполнители на самом деле являются закамуфлированным немецким вариантом на вечеринках.
Два человека, которые сыграли особую роль в запуске диско в Европе, знали, что немецкость плохо продается в этой индустрии. Именно поэтому они приняли иноязычные прозвища.
Уроженец Рейнланда Франц Ройтер создал 800 золотых пластинок в качестве Франка Фариана. Тиролец Хансйорг Мородер, напротив, наиболее активно использовал итальянский вариант своего имени — Джорджио (хотя в Италии он подписывался «Джордж», чтобы объяснить, почему он говорит с иностранным акцентом).
Оба совершили свой прорыв в танцевальной музыке в Мюнхене. Именно здесь, у подножия Альп, в тени замка безумного Людвига Баварского, они создали такие хиты, как «I Feel Love» Донны Саммер и «Rivers of Babylon» группы Boney M.
Хорошо, — скажет читатель, — но, в конце концов, Донна Саммер родом из Америки, а темнокожие певцы и танцоры Boney M — с Карибских островов. Откуда они вообще взялись в Мюнхене?
Попытка ответить одним предложением: со времен холодной войны. Когда американские войска разместились в послевоенной Западной Германии, в стране появилась сеть развлекательных заведений, специализирующихся на обслуживании оккупантов (а позже и союзников), находящихся в отпуске.
Дедушка в вермахте
Будущий основатель Boney M Франц Ройтер родился в 1941 году в городе Кирн-ан-дер-Наэ на территории современной земли Рейнланд-Пфальц. В том же году его отец, солдат вермахта Хайн-рих Франц Ройтер, погиб под Смоленском, так и не встретившись с сыном. Учитывая, что Франца Ройтера часто называют «отцом диско», можно с уверенностью сказать, что у диско был дедушка в вермахте.
Франц принадлежал к поколению сирот войны, с детства воспитанный матерью в убеждении, что система ценностей поколения его отца была одним большим идиотизмом. Поэтому немцы этого поколения были чрезвычайно открыты для других систем ценностей и с симпатией смотрели хотя бы на своих новых американских соседей.
Говорят, что уже в детстве маленький Франц привлекал внимание взрослых своим музыкальным талантом. Однако первые четыре года его детства прошли под знаком войны, а последующие годы — под знаком послевоенной нищеты. Его матери приходилось кормить своих троих детей (Франц был младшим) на 200 марок вдовьего пособия. Поэтому у нее были другие приоритеты, кроме развития таланта своих детей.
Когда школьный учитель обнаружил у семилетнего Франца утонченный слух и голос, он предложил ему петь в церковном хоре. Мальчик сопротивлялся, потому что не был уверен, что мама разрешит ему это — как и у его братьев и сестер, у него был день, заполненный домашними делами.
Учитель развеял его сомнения, дав мальчику 10 фенигов. Это были первые деньги, заработанные Францем как музыкантом. Как он позже вспоминал, ни один многомиллионный гонорар не радовал его так, как эта монета.
Однако его мать убедила Ройтера, что ему нужна определенная профессия, которая поможет ему прокормить себя и свою семью. А какая профессия лучше всего подходит для выполнения этих задач, чем повар? Поэтому подросток Франц начал подрабатывать в ресторанах помощником повара.
Однажды он готовил для группы американских солдат, отмечавших годовщину высадки в Нормандии. Солдат развлекала группа, игравшая кантри, ритм-энд-блюз и рок-н-ролл, и Франц решил, что это именно то, чем он хочет заниматься.
Все сбережения, заработанные в ресторанах, — около 10 000 марок — он потратил на инструменты для еще не существовавшей группы. Три гитары, три плиты, барабаны, микрофон и электрический орган. Мать грозилась выгнать его из дома, но 20-летний Франц уже имел в голове целый бизнес-план. Найти компаньонов для группы, которые разделяли его любовь к американской поп-музыке и были готовы отправиться в турне по Германии, не составило большого труда.
Франц обладал достаточно хорошим слухом, чтобы показать любому члену группы басовую партию или подобрать аккорды к любой песне. В конце концов, они планировали выступать перед пьяной публикой в танцевальных залах, а кто заботится о чистоте каждой ноты в таком месте.
В 1961 году Ройтер нашел своего первого клиента. Владелец убогого ресторана Gasthaus Gräber в соседнем Эльверсберге организовал танцевальный вечер — и у него не было оркестра. Гонорар, который должны были разделить пять человек, составлял 300 марок.
Оставалась одна проблема: им нужно было придумать название группы. ‘Frank Farian and the Shadows’, — не задумываясь, выпалил Ройтер. Так родилось его прозвище.
Фрэнк исходил из того, что его уже давно так называют американцы. Откуда взялся «Фариан» — неизвестно. Возможно, ему нравилось английское слово «far» — «далеко»?
Дана, любимая, мне так трудно
Мама не одобряла новую карьеру сына, но лозунг «здесь можно делать деньги» преодолел ее нежелание. Frankie Farian and the Shadows начали гастролировать с танцами по Рейнланду, а семья Ройтеров — от мамы до брата и сестры — продавала билеты и следила за происходящим.
Однако в финансовом плане дела обстояли не лучшим образом. Немецкая танцевальная музыка в те дни была в основном старым добрым умпа-умпа. Только авангардное меньшинство интересовалось американскими ритмами, но это меньшинство предпочитало ходить на концерты настоящих американцев. В дальнейшем они могли ходить на выступления англичан — в их глазах дешевая замена янки. Когда Frank Farian and the Shadows выступали в грязных пабах в Рейнской области, The Beatles играли в не менее грязных пабах в Гамбурге.
Только если они не могли пойти на концерт настоящего американца или даже англичанина, молодые немцы принимали эрзац-форму немца с английским псевдонимом. В 1963 году Фариан попытался повысить престиж своего бренда и записал свой первый сингл.
Он приспособил здание бывшего сарая под квази-студию звукозаписи с тремя микрофонами для пяти человек. Поэтому качество записи было ужасно низким. Желающие могут прослушать его на YouTube, набрав «Frankie Farian shouting ghost» — вы услышите музыкальную аранжировку, в которой ранний любительский бигбит звучит как полноценная профессиональная песня, а предполагаемый Фрэнки повторяет припев на чистом английском: «Let’s rock, let’s swing».
За свой счет Фариан напечатал 1 000 пластинок. Тираж был распродан сразу же, во многом благодаря тому, что его мать уговорила подругу, фрау Каспар, поддержать своего рейнского соотечественника и взять пластинку в каталог своего оптового хозяйственного магазина.
Выпустив пластинку, Frankie Farian and the Shadows поднялись на одну ступеньку в иерархии рок-н-ролла. В 1964 году они достигли карьерной вершины: выступили на Рокфестивале в Гамбурге вместе с настоящими рок-музыкантами, такими как Ван Моррисон и Gerry and the Peacemakers.
Жизнь Фариана, тем временем, приняла новый оборот. Он женился на девушке, которая помогала ему организовывать первые концерты. Он купил клуб, где наблюдал за тем, как легче всего заставить людей танцевать — таким образом, рейнская публика невольно выступала в роли подопытных кроликов в лаборатории дискотек.
Тем временем Фариан получил свой первый контракт на запись с лейблом Ariola, и вот тогда-то и начались его проблемы. Лейбл считал, что немецкой публике нужны немецкие песни, а не причудливые немецкие имитации американских ритмов.
Фариан — наблюдая за публикой в своем пабе — был другого мнения, но позволил убедить себя записать сингл «Dana, My Love» (его также можно найти на YouTube). Это классический, тошнотворно сладкий немецкий хит. Несмотря на английское название, в песне есть немецкий текст («Dana, my love, alles ist so leer, einsamsein ist schwer», что примерно означает «Дана, моя любовь, мне так тяжело, одному без тебя»).
Чтобы подчеркнуть, что это не рок-н-ролльная чепуха, лейбл все же дал обложке немецкий подзаголовок: «Tanz die ganze Nacht allein mit mir!» (танцуй всю ночь только со мной!). Хотя песня попала на 5 место в телевизионном «Хитпараде», Фариан был в ярости от своего лейбла за обложку, так как считал, что у него есть идеи получше. Он расстался с Ariola и записал еще два — тоже типично немецких — сингла для другого лейбла.
Карандашом по зубам
Разочарованный, он связался с братьями Майзель, которые создавали в Берлине студию Hansa Records для амбициозной рок-музыки. Здесь записывались такие великие артисты, как Игги Поп, Дэвид Боуи и U2.
Майзели видели в Фариане специалиста по тому, что нужно танцорам на вечеринках — но пришли к выводу, что не видят в нем музыканта, не говоря уже о певце. «Ты не годишься для того, чтобы быть кумиром подростков». — откровенно сказали они ему.
Для Hansa Records Фариан выпустил несколько танцевальных хитов в исполнении других певцов (большинство из них оказались звездами одного хита). Однако он хотел вернуться к старым добрым временам, когда он притворялся американским музыкантом. Он заперся в студии и записал песню, в которой пел на два голоса. Басовитым голосом, напоминающим какого-нибудь негра из самой дельты Миссисипи, он снова и снова задавал странный вопрос «Baby, do you wanna bump?». К этому он добавил свой собственный фальцет, снова и снова напевая «bow-huu», и неоднократно смешивал его так, чтобы это звучало как женский хор, сопровождающий этого несуществующего негра. В честь своего любимого австралийского сериала «Бони» Фариан дал ему такое название — опять же, буква «М», взятая по наитию из ничего. Не объясняя братьям Майзель, кто такой таинственный Boney M, Фариан договорился о записи инструментального сопровождения к этому песнопению, и так в декабре 1974 года вышел первый сингл, подписанный как Boney M (сольный и самопродюсируемый проект Фариана).
И вот тут-то и начались проблемы: продвижение хита в Германии требовало выступлений на телешоу вроде «Хитпарада», где певец шевелил губами под фонограмму для восторженной аудитории. Кто должен был исполнить роль Boney M?
Фариан заказал у агента Кати Вольф танцовщицу и танцоров, которым было бы разрешено выступать с плейбэком под именем Boney M — невольно вызвав лавину судебных исков, чтобы определить, кто же на самом деле имеет право выступать под этим именем сегодня. Именно Катя создала первый состав «группы». В него вошли две модели, работающие в Германии, Шейла Бонник/Бонник и Мейзи Уильямс, а также таинственный танцор по имени Майк. Он загадочен, потому что слухи о нем исчезли, и неизвестно даже, как его звали — он не говорил ни по-английски, ни по-немецки. Его сменил Бобби Фаррелл и остался работать дальше.
Эксперимент оказался настолько удачным, что руководство Hansa Records дало зеленый свет на запись альбома таинственной группы Boney M.
Еще до начала записи состав группы успел измениться — танцоры уходили, но друзья рекомендовали, и так по рекомендации к Фариану пришла по-настоящему талантливая Лиз Митчелл.
Руководство Hansa Records хотело, чтобы следующим синглом группы Boney M стала кавер-версия песни Марли «No Woman No Cry», но у Фариана была идея получше, которую он уже успел опробовать на публике своей дискотеки.
Он импровизировал песню, начиная с интригующего ударного инструмента (на самом деле он «играл» на нем карандашом на собственных зубах). К этому присоединился его глубокий, квазимузыкальный бас, на который ответил хор, на этот раз из настоящих вокалисток (Лиз Митчелл и Марсия Барретт), и тут же танцоров на танцполе охватила завораживающая басовая линия.
Непринужденная лирика: «Она сумасшедшая, как дура — как насчет этого, папаша крутой?», было написано в качестве наполнителя, чтобы заменить что-то лучшее…. но в итоге это ничего не изменило.
Распутин и псалмы
Тексты песен Boney M часто были причудливыми. Репертуар группы представлял собой бессистемный конгломерат кавер-версий различных исполнителей и собственного производства Фариана, который был на удивление амбициозным автором текстов. Об этом свидетельствует, например, «Распутин», нелепый популярный диско-хит о Григории Распутине. В какой-то момент, как это свойственно Фариану, он даже дает устную ободряющую речь: «По мере того как новости о его пьянстве, разврате и жажде власти стали доходить до широких кругов, требования что-то сделать с этим отвратительным человеком становились все громче и громче!».
А «Rivers of Babylon», еще один бессмертный хит Boney M, представляет собой кавер-версию растафарианской религиозной песни, текст которой основан на Псалме 137 («У рек Вавилона — там мы сидели и плакали, вспоминая Сион…») и Псалме 19 («Да найдут слова уст моих и помышления сердца моего одобрение у Тебя, Господи»). Ссылка на Псалом 19, в частности, странно подходит для танцевальных залов. Ведь где еще, как не на дискотеке, легко рождаются слова и мысли, которые вряд ли найдут признание у Господа.
Когда Boney M были на пике своей славы, в 1976 году, Фариану понадобилась группа, которая могла бы поддержать их на гастролях. Он нашел малоизвестную британскую группу Eruption, привез их в Германию и заставил записать кавер-версии песен Энн Пиблз «I Can’t Stand The Rain» и Нила Седаки «One Way Ticket». Оба оказались потрясающими хитами.
Однако Eruption перестали быть успешными после ухода талантливой вокалистки Прешес Уилсон. В Boney M произошел мятеж — Бобби Фаррелл хотел петь, а не просто шевелить губами под вокал Фариана. Вдобавок ко всему, у переутомленного Фариана в 1979 году случился сердечный приступ, и он больше не мог следить за бизнесом. Его империя диско начала рушиться.
Его стиль работы в предыдущее десятилетие привел к одному из крупнейших скандалов в истории поп-музыки — другая созданная им группа, Milli Vanilli, оказалась полным мошенничеством: две танцовщицы, нанятые только потому, что выглядели красиво, шевелили губами под песни, исполняемые штатом сессионных певцов. Это привело к тому, что Фариана лишили премии «Грэмми» и покрыли позором, что его не особенно волновало.
Запретные вздохи
И так, почему самые важные для дискотечной музыки события происходили именно в Мюнхене, хотя Бавария ассоциируется именно с традиционным умпа-умпа и даже джорлой-и-и? Почему Фрэнк Фариан приехал сюда, чтобы производить экспериментальные записи, которые он испытывал на публике в своей дискотеке? За объяснением мы должны обратиться к Хансйоргу Мородеру.
Он родился в 1940 году в городке Санкт-Ульрих в долине Грёден (итальянцы называют город Уртией (Ортизеи), а долину — Валь Гардена). Его семья была состоятельной и имела артистические корни, поэтому у Мородера не было этапа ученичества в качестве повара, он сразу понял, что хочет заниматься музыкой в кино, и это направление получило одобрение его родителей. В 1960-х годах он путешествовал по Европе как музыкант, играя на бас-гитаре и гитаре в ночных клубах.
В 1969 году он записал свой первый самостоятельный хит «Looky Looky». Оригинальную запись с французского телевидения можно найти на YouTube, набрав «Looky Looky Giorgio» (предупреждение, не делайте этого в офисе, вы рискуете разразиться истерическим смехом). На деньги, заработанные игрой на танцах, он купил себе отличную студию звукозаписи в Мюнхене. Он назвал ее Musicland Studios и разместил в подвале отеля Arabella (ныне Sheraton). Он не пожалел средств на ультрасовременный микшерный пульт Helios и синтезаторы. Благодаря этому в 1970 году он записал первый немецкий хит с использованием синтезаторов — и вот к нему пришли музыканты вроде Фариана, чтобы записать экспериментальные треки с игрой карандашом на зубах.
Его прорыв произошел, когда он встретил в Мюнхене Донну Саммер, американку, приехавшую для участия в мюзикле «Волосы». Мородер уговорил ее остаться в Мюнхене и начал записывать ее на репетиции в своей студии.
В 1975 году, полушутя, полусерьезно, Мородер предложил Донне Саммер записать что-то вроде «Je t’aime, moi non plus» Генсбура — эротически проникнутую простую песню с любовными вздохами. Именно Донна Саммер предложила название «Love To Love You, Baby», и оно было настолько сексуальным, что BBC внесла песню в список запрещенных.
Несколько дней спустя взволнованный Брайан Ино ворвался в берлинскую студию Hansa Records, где Дэвид Боуи работал над альбомом «Heroes», размахивая кассетой с еще не изданной записью песни, и крикнул, что «это звук будущего». Он имел в виду не вздох Донны Саммер, а фоновую музыку, подготовленную Джорджио Мородером — это была первая танцевальная песня, полностью исполненная на синтезаторе Moog. Он был прав — это был прорыв в танцевальной музыке. Вскоре Мородер и Саммер превзошли самих себя, записав еще более энергичную — и еще более электронную — «I Feel Love».
Как и Фариан, Мородер был наиболее успешен в качестве продюсера, хотя его настоящими амбициями было сочинение музыки (он получил три премии «Оскар», в том числе за фильм «Полуночный экспресс»). Некоторые из крупнейших звезд эпохи диско — Electric Light Orchestra, Аманда Лир, Japan, Чака Хан и Limahl — приезжали в его студию в Мюнхене. В отличие от Фариана, Мородер не пережил небольшого спада карьеры в 1980-х годах — напротив, как специалист по синти-попу именно в эту эпоху он стал востребованным специалистом. Что лучше символизирует атмосферу 1980-х годов, чем тема из фильма «Полицейский из Беверли-Хиллз», «Axel F», сочиненная его коллегой из Мюнхена Гарольдом Фальтермайером?
Джентльменам уже много лет, но их работы популярны как никогда. Если вы не верите, послушайте ритмы, доносящиеся из клубов и с домашних вечеринок в эту новогоднюю ночь…..
Автор: Дмитрий Сальников